Я ощутил себя на кровати, и, встав, подошел к окну своей комнаты. Из него был виден двор, затянутый серым туманом. Под ним, словно пестрый ковер, лежал двор и начало юго-западной части Города. Разные части двора принадлежали разным временам года. Около подъезда моего дома была золотая осень. Посреди двора было жаркое, душное лето. Справа было начало зимы, и зеленый яркий газон был засыпан искрящемся снегом. Слева, недалеко от выхода к пустырю и прудам была мокрая, влажная весна. Улица около прудов превратилась в раскисшее болото.
Я прошел сквозь балкон и поплыл над пестреющей внизу картой. Я давно не видел ее, но все было на месте. Лишь облетела резная листва со старого клена, чьи ветви возвышались над проржавевшей крышей дома, где стояла моя кровать и откуда я начинал каждый сон, столь давно покинутый мною. Карта наровила превратиться в плоское гобеленное изображение, свернуться в сверкающий калейдоскоп искрящихся красок. Ощутимым усилием я привязал свой взгляд к дереву, стоящему у забора детского сада. Я начал медленно снижаться, следуя по нити своего внимания. Теперь необходимо было не начать рассматривать литья и кору дерева и не попасть под его влияние. Я перевел взгляд на мокрую землю под деревом. Газон перед покосившимися зданиями детского сада раскис, трава была вырвана с корнем. В лужах возились огромные мокрые вороны, подкидывая вырванные с корнем садовые растения.
Из тепла верхних слоев карты я опустился во влажную прохладу среднего уровня. Я подошел к забору. Моя рука легла на мокрый металл кованой ограды. Высохший вьюн поднимался по черным холодным цветам, бессильно свисая вниз. Я вошел в осенний сад. В полуистлевшей деревянной беседке сидел старик. Его сгорбленная фигура медленно раскачивалась. Я подошел ближе. В окнах деского сада горел дрожащий свет. На ночном ветру хлопали ставни флюгера. Старик повернулся ко мне. Его плешивую голову покрывал мох и желтый лешайник. В зеленоватой бороде застряли сучья и мокрицы.
Я явственно ощущал время и пространство, его глубину и плотность